Экзистенциальный кризис Биткойна

Bitcoin-Novosti.ru

Представляем на ваш суд размышления достаточно известного человека в криптопространстве, сооснователя Coinmetrics.io, Ника Картера. По его мнению, криптовалютам недостаёт лидеров – у них нет единого источника истины. Это может иметь сложные философские следствия. Но давайте выясним, откуда такие мысли.

Идентичность – проблемный вопрос как для людей, так и для неживых систем и объектов, особенно в процессе их изменения со временем. Для людей стабильными маркерами идентичности могут служить неотъемлемые характеристики, такие как ДНК, а неживым системам (к примеру, корпорациям) стабильную идентичность могут обеспечивать правительства и правовые системы.

Однако у криптовалют и публичных блокчейнов такой привилегии нет. Они стремятся децентрализовать своё лидерство, не полагаясь на единственную третью сторону, которая бы устанавливала их идентичность. Вместо этого они полагаются на субъективные механизмы социально-экономического консенсуса. Хотя некоторые криптовалюты используют для разрешения споров и урегулирования базовых вопросов идентичности фонды или корпорации, это хрупкий подход, как правило, расходящийся с целями подобных систем.

Наиболее надёжный подход для криптовалют – отказаться от посредников, стиснуть зубы и довериться интерсубъективному консенсусу. Для этого требуется приверженность набору практических ценностей, составляющих сущность системы. У систем с большей внутренней согласованностью и более широким принятием набора ценностей больше вероятность долго просуществовать.

Парадокс корабля Тесея

Вот классический парадокс, связанный с вопросом идентичности. Греческий герой Тесей просит свой экипаж починить истрёпанный плаванием корабль, и они одну за другой заменяют в нём каждую доску. Когда работа завершена, он задумывается о том, тот ли это корабль, что и раньше, ведь в нём заменены все части. Он также рассуждает, что, если бы он попросил экипаж построить новый корабль из досок старого, то оба корабля имели бы полное право претендовать на то, чтобы называться старым судном. Но какой из них всё же подлинный оригинал?

Однозначного ответа нет. Эта история показывает, что идентичность объекта не абсолютна – она не является неотъемлемой, а присваивается извне.

Это актуально даже в человеческом контексте: ваши клетки сменяются так часто, что вы в настоящем имеете очень мало общей физической материи с той вашей версией, которая существовала десять лет назад; осуждённых за жестокие преступления выпускают под предлогом, что они стали «другими людьми» в том или ином существенном смысле; или – возможно, простейший пример – вам, быть может, приходилось искренне извиняться на следующий день после пьяной ссоры, утверждая: «Я вчера был сам не свой». Во всех этих случаях личность явно та же в одном смысле идентичности, но в другом смысле много характеристик, составляющих личность, меняются.

Это нормально, потому что системы, чья стабильная идентичность зависит от людей, могут учитывать тот факт, что личности, воспоминания и физический облик со временем меняются. Наши друзья и родные узнают нас даже спустя десятилетия. Установление идентичности низшего уровня может зависеть от вспоминания той или иной информации о себе: страхового номера, пароля, даты рождения, девичьей фамилии матери или клички вашего первого домашнего питомца. А установление идентичности высшего уровня может зависеть от физических маркеров, таких как отпечатки пальцев, сканирование сетчатки или анализ ДНК.

Но все эти человеческие идентификаторы полагаются на участие третьих сторон. Точно так же определённые неживые системы могут использовать третьи стороны для установления их идентичности. Создание юридических лиц, таких как корпорации, упрочивает абстрактные, гибкие группы людей и идей и придаёт им постоянство во времени, даже если штат и бизнес-модели полностью изменятся. А предоставление правовых гарантий, таких как товарные знаки или патенты, даёт идеям и концепциям устойчивую идентичность, а их владельцам – исключительные права.

Однако у большинства неживых объектов нет таких посредников, что делает их особенно уязвимыми к проблеме Тесея. В частности, проблема идентичности возникает при построении системы, которая по самой своей природе должна устранять посредников и существовать независимо от правительств и правовых систем. И как раз с такой проблемой сталкиваются публичные блокчейны.

Проблема Тесея в применении к блокчейнам

Хотя мне не очень нравится термин «блокчейн», я буду использовать его здесь ради простоты. Я имею в виду не коммерческие блокчейны, а открытые, общедоступные системы, такие как Биткойн и Эфириум. Эти два блокчейна, в частности, за свою историю сталкивались с серьёзными кризисами идентичности.

В случае Биткойна кризис возник вокруг вопроса о том, следует ли непосредственно масштабировать пиринговую платёжную сеть (и увеличить пропускную способность) или придерживаться многоуровневого подхода. Эфириуму пришлось столкнуться с ситуацией, когда участники должны были определиться с желаемым уровнем неизменяемости в ответ на взлом DAO.

Обе стороны выдвигали убедительные аргументы. Не было никакой конституции, которая бы так или иначе уточняла, что размер блока Биткойна зафиксирован навсегда или что Эфириум не может использовать хард-форк, чтобы отменить (предположительно) неправомерные транзакции. (У Эфириума имеется формальная спецификация, но это не столько конституционный, сколько технический документ). Вместо этого были сложные процессы формирования социального консенсуса, обращения к органам власти, глубокое прочтение оригинальных документов и, наконец, воинственные расколы.

Подобные проблемы не случайны и не единичны; это основополагающее свойство децентрализованных систем. Публичные блокчейны, такие как Биткойн, не имеющие признанных лидеров, подвержены конкуренции взглядов на то, что они собой представляют и должны представлять. Конечно, есть разработчики, предприниматели, мыслители, майнеры и инвесторы, которые обладают диспропорциональным влиянием на Биткойн, но нет такого единственного человека или института, который бы осуществлял контроль в одностороннем порядке. Поэтому противоречивые взгляды на протокол невозможно просто подавить.

Два подхода к этим проблемам

Экзистенциальный кризис Биткойна

Что с этим делать? Есть два подхода: один удобный, а другой – более прочный.

Первый и самый распространённый метод – дать права на товарный знак корпорации или фонду, как в случае Tezos или EOS.IO. Так поступают по умолчанию блокчейны, не связанные с Биткойном, и это даёт юридическому лицу полномочия по одобрению и ратификации единственного блокчейна. Конечно, никто не обязан этому следовать, и не исключён форк Tezos, который все договорятся использовать.

Тем не менее товарный знак имеет определённую правовую защиту, и если форк попытается сохранить название, то владелец товарного знака будет иметь возможность обратиться к закону, по крайней мере, если форк попытается взаимодействовать с регулируемыми институтами. В данном случае торговый знак – это лишь один аспект основополагающей проблемы, а именно: подтверждения того, что лидеры блокчейна ищут авторитетной ратификации своего контроля. Юрлицо может предпринимать и другие шаги: требовать от бирж использования какого-то конкретного тикера или поддержки конкретного форка, а также распространять соответствующее послание в СМИ. Всё это фактически даёт юрлицу контроль над тем, какому форку будет отдано предпочтение в споре.

Другой подход – отбросить предосторожности и внешние маркеры идентичности и положиться на интерсубъективный консенсус, чтобы система могла со временем меняться, оставаясь верной изначальным целям. Такой подход выбирают безлидерные системы (или, точнее, с минимизированным лидерством), такие как Биткойн и Monero. Конечно, в обеих системах есть влиятельные личности, но у них нет фонда или корпорации, контролирующих товарный знак, или чёткого руководящего органа. Многие критики могут заявить, что разработчики Bitcoin Core, как авторы доминирующей реализации Биткойна, обладают диспропорциональным контролем, но это упрощённое прочтение. Это не официальный орган, и эта доминирующая реализация определяет не сущность Биткойна, а его частный случай. Пьер Рошар хорошо сформулировал:

«Правила подтверждения блоков и транзакций Биткойна – это социальный консенсус, автоматизированный с помощью ПО. Несоблюдение этих правил указывает на ошибочность ПО. Это некомфортная реальность как для сторонников, так и для противников».

Стоит на секунду задуматься о том, как мало постоянства у компонентов Биткойна. База кода перерабатывалась, менялась и расширялась так, что она едва напоминает оригинальную версию. Добавлялись такие базовые опции, как транзакции с мультиподписями и pay to script hash, и протокол лишь отдалённо напоминает систему, описанную в whitepaper – в свою очередь, не конституции, а скорее введении и тизере. Насколько мне известно, в сети не осталось ни одного из оригинальных узлов из 2009 г. Майнинг стал индустриализированным и не имеет почти ничего общего с любительским майнингом ранних дней. Лидер ушёл, как и многие ранние разработчики и кураторы системы, и вместо них появились новые команды разработчиков.

Собственно реестр того, кому сколько принадлежит, фактически единственная устойчивая характеристика сети, но возможность её свободно копировать означает вероятность раскола. Форк Bitcoin Cash скопировал неизрасходованные выходы транзакций и начал новую историю, сохранив старые балансы. Таким образом, скопировать историю и заявить о претензиях на название относительно несложно. Как раз такую стратегию использовали сторонники Bitcoin Cash – напористые апелляции к видению Сатоши Накамото.

Их аргумент, по сути, сводился к тому, что Bitcoin Cash больше соответствует сущности Биткойна. Пусть название осталось за Биткойном, но мы ближе к той системе, которую задумал создатель, а следовательно, мы истинные правопреемники. И они могли свободно это сделать, поскольку Биткойн не имеет фонда, корпорации или другой структуры, определяющей политику, и живёт полностью вне правительства, которое выносит окончательные решения по подобным вопросам в более традиционных контекстах. Борьба Биткойна и Bitcoin Cash была такой ожесточённой именно потому, что не существует единственной структуры, способной устанавливать, какой Биткойн истинный, так что приходится сражаться на рынке, в СМИ и в умах сторонников.

Многие критики видят в такой борьбе недостаток или изъян распределённой системы и предлагают альтернативные механизмы вынесения решений по спорам. Будут ли они работать – вопрос эмпирический, но, в конечном счёте, они невозможны без уступок. Чтобы быть по-настоящему безлидерным, нужно отказаться от простого решения в виде структуры, способной определять единственный правомочный блокчейн. Необходимо постоянно искать и находить политический консенсус относительно истинного, подлинного протокола. Без стабильной идентичности система гарантировано распадётся на части.

Решение проблемы безлидерной идентичности

Как возможна устойчивая идентичность в распределённой, безлидерной системе? Дешёвое решение в виде единственной структуры, де-факто или де-юре обладающей контролем, в данном контексте недоступно. По сути, ответ уже вполне упрочился, хоть и мало обсуждался. Биткойн пережил десятилетие кризисов идентичности без единого лидера благодаря устойчивому и общепризнанному набору идеалов, составляющих сущность системы.

Чем сильнее консенсус вокруг этих общих идеалов, тем проще противодействовать конкурентам и фрагментации. Кроме того, рыночный механизм определения цены форков (иногда до их запуска посредством фьючерсов) позволяет получать мощные информационные сигналы о том, что намереваются делать сотоварищи, эффективно распространяя сигналы, формирующие консенсус.

На момент форка Bitcoin Cash основной вопрос был в том, является ли Биткойн протоколом для небольших пиринговых платежей за счёт операторов узлов или системой дешёвой верификации пиринговых платежей за счёт удобства и краткосрочной масштабируемости. Большинство предпочло второй вариант (хотя некоторые всё ещё с этим не согласны).

Трудность в том, что эти правила нигде невозможно «найти». Как и в случае британского правительства, не существует единой писаной конституции. Whitepaper – во многих отношениях неполный – не содержит правил. Их нет в их полноте в сообщениях Сатоши в рассылке или на форуме – а так как он через два года ушёл, Сатоши в любом случае хотел отказаться от позиции высшего арбитра. Лучше всего систему описывает оригинальная база кода, хотя она менялась. На более фундаментальном уровне основные ценности Биткойна – это интерсубъективное соглашение относительно ряда концепций. Дэвид Пуэлл сделал убедительную попытку их запечатлеть:

Фактически кодификация и усовершенствование этих правил – это и есть наша задача. После своего ухода Сатоши поручил эту задачу нам: последовательно очертить протокол, придать ему душу и позволить ему развиваться и адаптироваться, оставаясь верным изначальной сути. Это бессрочная задача, и с каждой битвой, с каждым враждебным форком и с каждой попыткой корпоративного захвата мы всё больше узнаём о её сущности.

В конечном счёте, приверженность сообщества Биткойна этим идеалам может представлять источник риска. Абсолютная приверженность твёрдой денежной политике (жёсткий максимум 21 млн) – это основополагающее преимущество Биткойна, но она ограничивает пространство проектирования и возможность смены стратегии, если комиссионный рынок не будет работать. Но это уступка, которую Биткойн выбрал. Другие протоколы предпочли более гибкий набор основополагающих ценностей, доверив определение пути развития уполномоченным институтам или чётко определённым лидерам. Чем больше они корпоративны и иерархически структурированы, тем меньше они полагаются на общепризнанную идентичность; другими словами, они становятся пустыми и бездушными. Я не думаю, что существует альтернатива тому, чтобы рискнуть и довериться сущности, а не иерархическим решениям.

К онтологии Биткойна

В данном контексте трудно не только достичь консенсуса по ключевым техническим вопросам, но и организовать направление политического капитала собственно на реализацию изменений. Рассеянность полномочий по принятию решений и отсутствие унифицированной структуры разработчиков – это «проблема управления», от которой, как утверждают, страдает Биткойн.

Однако в данном случае болезнь одновременно выступает лекарством. Отсутствие управления – это как раз то, чем Биткойн интересен. На его набор правил по обращению денег очень трудно как-либо повлиять. У других проектов с открытым кодом есть благожелательные диктаторы, но в игре с высокими ставками, где от разработчиков может зависеть распределение ресурсов в обществе, на мой взгляд, мудро будет максимально усложнить вмешательство в протокол. Конечно, развитие происходит, но определённые базовые свойства защищены и считаются, по большому счёту, неприкосновенными.

Что касается проблемы стабильной идентичности, то, в отсутствие единственного фонда, владеющего товарным знаком, Биткойн должен решать её самостоятельно. На практике пользователи, биржи, майнеры, бизнесы и разработчики участвуют в ситуативном социополитическом процессе вынесения решений по конкурирующим видениям Биткойна.

Я ожидаю, что данная дискуссия завершится тремя разными философскими позициями в лагере Биткойна, хотя за ними стоят более общие предпосылки.

Во-первых, это те, кого я называю «эссенциалистами» и «материалистами». Эссенциалисты вроде меня считают, что код как таковой – это всего лишь репрезентация более фундаментальных ценностей, которые он пытается выразить. Эссенциалисты согласны на откаты в крайних случаях, если что-то пойдёт не так, потому что это будет означать, что код оказался плохим выражением сущности и может быть переписан.

Я ожидаю, что возникнет конкурентный лагерь материалистов, считающих, что код превыше всего и он и есть собственно сущность и реальность системы. Материалисты любят повторять фразы вроде: «Bitcoin Core – это и есть Биткойн». Они не принимают аргумент о том, что Bitcoin Core – это лишь реализация более расплывчатой, нематериальной спецификации. Они часто верят, что разработчики Bitcoin Core контролируют Биткойн в целом.

Если оставить материалистов в стороне, то сущность и эссенциалисты – на практике – сводятся к разным интерпретациям письменных материалов, оставленных Сатоши, канона шифропанков в целом и последующих эмпирических открытий (как в случае доказательства того, что описанная Сатоши модель масштабирования SPV не работает). Подобно тому как среди судей верховного суда есть те, кто толкует конституцию строго дословно, и те, кто считает её живым документом, который следует трактовать в зависимости от контекста, точно так же и в Биткойне.

Таким образом, разделяя лагерь эссенциалистов на дальнейшие категории, назовём энтузиастов whitepaper «интенционалистами», а их противников – «антиинтенционалистами». Интенционалисты считают, что видением Сатоши было масштабирование на базовом уровне, тогда как антиинтенционалисты считают, что конкретное видение Сатоши не имеет значения и что важнее система, которую он нам дал, и её развитие. Обратите внимание, что антиинтенционалисты – это тоже эссенциалисты. Они считают, что Биткойн должен иметь возможность адаптироваться, оставаясь верным сущности, но его конкретная реализация не обязательно должна оставаться верной оригинальной спецификации.

Ярлыки могут быть опасными, и их чрезмерное навешивание обычно не слишком полезно. Но я считаю, что определение этих трёх групп – материалисты, интенциональные эссенциалисты и неинтенциональные эссенциалисты – поможет добиться ясности в любом споре.

Последний год был периодом относительного затишья в войне за душу Биткойна. Однако битва будет продолжаться. Такова природа системы; по-другому и быть не может.

Добавить комментарий